Клубная музыка и исполнители

Их музыку можно слышать на танцполах лондонских клубов, в фильме Matrix, на Psy-Trance опен-эйрах и в видеоиграх. Вот уже больше 10 лет они не зацикливаются на одном стиле и не хотят, чтобы их «мазали одним цветом». А с выходом в 2004 году нового

Juno Reactor – это одна из тех групп, которые ставят палки в колеса журналистам и меломанам, любящим, чтобы все укладывалось в четкие и понятные категории. Но в данном случае «классификаторам не поможет даже изобретение мультистилевых обозначений типа «dark New Age Psychedelic Ambient». С каждым новым альбомом Juno Reactor выходят за рамки всех предыдущих определений, которые были им даны. Музыка группы представляет собой гремучую смесь из транса, техно, эмбиента, рока, этнической и даже классической музыки, а «фронтмен» Juno Reactor англичанин Бен Уоткинс (Ben Watkins) путешествует по всему миру в поисках музыкантов, которые добавляли бы энергию игры вживую в его творения.

В 1980-х гг. Уоткинс успел сменить много групп и стилей. Он продюсировал записи Элисон Мойет (Alison Moyet), работал с известным музыкантом Youth (он же Мартин Гловер (Martin Glover) из Dub Trees и Killing Joke) в проектах Empty Quarter и Brilliant (в качестве Empty Quarter они даже выпустили два альбома), затем собрал собственную группу с забавным названием Flowerpot Men («Люди цветочных горшков»). Вскоре «Люди цветочных горшков» поменяли имя на Sunsonic, подписали контракт с лейблом Polydor и даже выпустили альбом в 1990 году, но уже через год они распались. Одной из причин, вероятно, стала «противоречивая» натура Бена Уоткинса, который параллельно участвовал во множестве проектов, пытаясь познать всевозможные технологическиеновинки в области музыки и выжать из них максимум.

Биографу Уоткинса может показаться, что после распада Sunsonic Бен задался целью побить все мыслимые рекорды по количеству групп и творческих псевдонимов. В этом отношении с ним может соперничать разве что Норман Кук (Norman Cook), более известный как Fatboy Slim. Вместе с французом Стефаном Холвеком (Stefan Holweck) Бен сколотил группу Electrotete. Затем он успел побыть членом проектов, помимо прочих, Psycho Slap Head, Apollo XI и Urban Jungle Project. Во втором Уоткинс сотрудничал с Алексом Патерсоном (Alex Paterson), вдохновителем небезызвестной группы The ORB, а Urban Jungle Project был одним из первых проектов в стиле Drum - Bass. Таким образом, Бен стоял у истоков многих жанров современной клубной и околоклубной музыки, но наибольшее признание он получил в качестве одного из родоначальниковгоа-транса со своим детищем под названием Juno Reactor.

А случилось все приблизительно так...

Из-за неусидчивости и нежелания замыкаться на одном проекте Бен бросил все вышеперечисленне группы и проекты и отправился ездить по миру с портативным цифровым магнитофоном, причем записанные звуки он использовал в качестве саундтрека для передвижной художественной выставки Нормы Флетчер (Norma Fletcher) под названием The Missile Project. Саундтрек представлял собой экспериментальню музыку в стиле эмбиент, а выставка – набор сюрреалистическихскульптур и перфомансов. В этом Уоткинсу помогал его бывший коллега из проектов Brilliant и Electrotete Стефан Холвек, который также успел поработать в знаковом транс-проекте Total Eclipse.

В итоге ребята устали от творческих метаний и исканий и решили создать группу, которая отвечала бы их разнообразным музыкальным пристрастиям. Этой группой стала Juno Reactor. Имя было позаимствовано у 70-метровой бетонной скульптуры, которую смастерила для выставки Нормы Флетчер девушка Уоткинса. Слово «джуно», взятое из латыни, переводится приблизительно как «бог», «богиня». Название же Juno Reactor призвано обозначать источник энергии древних религий. В группу также вошел Майк Магуайр (Mike Maguire), а также на непостоянной основе – Джохан Блей (Johan Bley) и Дженс Уолденбэк (Jens Waldenback). И Juno Reactor отправились покорять мир.

Кстати, саундтрек к The Missile Project (представляющий собой единый 61-минутный трек, который можно охарактеризоват как «мрачное мистическое путешествие по другим измерениям без единого бита на протяжении всего часа») в итоге превратился во второй альбом Juno Reactor – Luciana, который вышел на лейбле Алекса Патерсона Inter-Modo.

Когда ты начал писать электронную музыку?

Б: В 1982 году. Я был участником многих групп, и меня достали проблемы, связанные с традиционным составом групп, вытекающих из этого склоками и так далее… Короче, я увлекся экспериментальнми электронными проектами типа D.A.F. и Suicide, а в 1985 году я открыл для себя Yello. Меня впечатлило то, как через музыку люди создавали буквально кинематографичекие образы в сознании слушателей.

Как появился Juno Reactor?

Б: Мне хотелось сократить количество проектов, над которыми я работал, до одного. Juno Reactor показался мне оптимальным выбором, поскольку в нем мог принимать участие кто угодно. В нем не было установленного состава, так что у меня появилась огромная творческая свобода, что для меня всегда стояло на первом месте.

В 1993 году новоиспеченная группа выпустила свой первый сингл Laughing Gas на лейбле Nova Mute. Вскоре за ним последовал и первый альбом – Transmissions, которого ждал внушительный успех. Трек High Energy Protons надолго стал клубным хитом, а мир с удовольствием воспринял тот музыкальный гибрид, которым предстал перед ним Juno Reactor: энергия гоа-транса, замешанная на элементах хэви-металла и линиях синтезатора TB-303. Для своего времени эта музыка была настоящим открытием. Первый альбом группы точнее всего можно охарактеризоват эпитетами «космический» и «психоделический; он по праву считается одной из главных вех в развитии гоа-транса.

После выхода второго альбома (Luciana), который был уже упомянут, неугомонный Уоткинс принялся вносить коренные изменения в музыку и состав Juno Reactor. Во-первых, Juno Reactor подписал контракт с другим лейблом – Blue Room. Во-вторых, Бен решил, что неплохо бы было добавить «живого» звучания в свою музыку. Результат можно слышать на третьем альбоме группы, который вышел в 1995 году под названием Beyond the Infinite. В нем гоа-транс был разбавлен, среди прочего, брейбитом и традиционным для Juno Reactor эмбиентом, так что транс-пуристам было из-за чего расстроиться. Однако публика приветствовала подобные эксперименты, а группа стала известной и за пределами круга любителей гоа-транса.

В 1997 году Juno Reactor выпускает великолепный альбом Bible of Dreams, который многие заслуженно считают лучшим творением Уоткинса и компании. Музыка группы стала резче и жестче по сравнению с предыдущим альбомом, но вместе с этим исчезли все ненужные, лишние звуки, и каждый трек на Bible of Dreams – это настоящее произведение искусства. Этот альбом можно заслуженно назвать «шедевром». Он одинаково хорошо подходит для танцпола и для домашнего прослушивания. Трек Conga Fury потрясает своим нестандартным использованием живых барабанов в трансовом треке, постепенно разгоняясь до 160 ударов в минуту – один из самых быстрых треков в зале славы транса! А композиция God is God, в которой звучат египетские песнопения и потрясающие сэмплы, буквально гипнотизирует слушателя, создавая перед мысленным взором красочные и загадочные религиозные образы. Многие говорят, что God is God – одна из самых медленных композиций, под которые им приходилось танцевать. Да, бит-рейт не из высоких, но устоять на месте при ее прослушивании невозможно! Остальные треки так же хороши, причем в лучших традициях Juno Reactor они не повторяют друг друга, и отнести данный альбом к определенному жанру еще сложнее, чем предыдущие работы группы. транс смешан с металлом, восточной музыкой и еще множеством стилей и подстилей.

Работая над Bible of Dreams, Уоткинсу посчастливилосьнайти группу традиционных южноафриканских барабанщиков Amampondo (в интервью и на разворотах альбомных вкладышей Juno Reactor всегда с какой-то непонятной гордостью выпячивали тот факт, что Amampondo – это любимая группа Нельсона Манделы). Так или иначе, в музыкальном плане африканцы оказались более чем продвинутыми, что привело, в частности, к написанию восхваляемого выше трека Conga Fury. Композиция была написана Беном совместно с одним из барабанщиков – Маби Тобеджейном, который в совершенстве владел игрой на инструменте «конга». Трек вышел в виде сингла и имел большой успех.

Уоткинс был так очарован Amampondo, что он уговорил их пробыть в цивилизованном мире дольше, чем требовалось для записи альбома. Вместе со своими новыми друзьями Juno Reactor отправились в 5-недельное турне по США, выступая на разогреве у Moby. Бен решил полностью поменять обычную программу группы, которая представляла собой мрачное шоу в темных тонах. В новой программе красочной и динамичной, Уоткинс играл на электрогитаре, в то время как Amampondo, наряженные в традиционные костюмы и в боевой раскраске, приводили аудиторию в восторг акробатическимитрюками и барабанными ритмами. Это было полной противоположносью обычного в то время способа совмещения живой и электронной музыки, когда этнические «завывания» и «причитания» звучали поверх техно-ритма. Вместо этого Juno Reactor предложил публике взаимодействие двух совершенно разных музыкальных субкультур, которые черпали энергию друг из друга, складываясь в неповторимое живое «шоу». Концепция всемогущих ди-джеев, колдующих над Микшерными пультами, уступила место новому виду выступления, который был сродни театральному перфомансу, спектаклю.

Как ты находишь желаемый баланс между электроникой и живыми инструментами?

Б: Это зависит от того, откуда идет большая отдача, где находится больший источник энергии. Я слышал почти все, на что способен синтезатор. Сэмплирование можно продолжать бесконечно, извлекая все новые «глючные» звуки из оборудования. На данный момент мне гораздо интереснее работать с «живыми» музыкантами, которые обладают совершенно иной энергетикой, а потом совмещать лучшее из обоих «миров».

Как создаются треки Juno Reactor? Музыканты наигрывают поверх электронных композиций, или, наоборот, живые инструменты идут первыми?

Б: Ну взять, например, Conga Fury...В Южной Африке я познакомился с парнем по имени Маби. Он начал рассказывать мне о своих треках и так далее, после чего мы поехали в пустыню, чтобы записать видео - и аудиоматериалы с участием бушменов. Позднее выяснилось, что предки Маби также были бушменами. Сам он об этом не говорил, но однажды на меня нашло нечто вроде озарения, не знаю… Короче, я повернулся к нему и спросил: «Маби, ты ведь бушмен, не так ли?», и он сказал: «Да». После этого он порассказал мне кучу всего о жизни бушменов, а затем начал говорить о треке, который он давно представлял себе и который в результате вышел под названием Conga Fury. Это было нечто вроде снов охотника. Так что при написании трека у нас перед глазами стояли очень сильные визуальные образы; мы говорили о животных, мы говорили о снах. Итак, мы написали основную басовую линию, потом наложили на нее перкуссию, потом добавили много всего другого…И работали в таком ключе в течение приблизительно месяца.

Есть ли на Bible Of Dreams другие треки с подобной биографией?

Б: Вообще-то я забываю обо всех других треках, когда принимаю за какой-то новый. Ну, например, God Is God создавался поэтапно. У нас не было четкого представления об этом треке, пока мы не написали уже около половины египетской «темы». Но потом в мозгах как будто что-то щелкнуло, и будущий трек полностью встал перед глазами. Пожалуй, Conga Fury – это уникальный случай, так как мы с самого начала знали, что хотим сделать.

Но Бен Уоткинс не был бы собой, если бы замкнулся на одном-единственном проекте. На протяжении всего существования он сотрудничал с легионами других музыкантов. Бен делал ремиксы на музыку таких «монстров», как Devo, Talking Heads, Fatima Mansions, Siouxie - The Banshees, Killing Joke. Он также написал и выпустил четыре трека для дебютного альбома бывшей порнозвезды Трейси Лордс (Tracy Lords). Уоткинс работал над саундтреками многих фильмов, в число которых входят «Смертельная битва» (Mortal Kombat), «Стиратель», «Виртуальность», «Потерянные в космосе», «Матрица 2» и «Матрица 3», «Однажды в Мексике», «Беовульф». Наконец, музыка Juno Reactor неоднократно проигрывалась во время бейсбольных и баскетбольных матчей, автогонок, а также использовалась при озвучивании видеоигр типа Jet Mojo 3 на Sony Playstation.

Однако Бен и его соратники стали своего рода заложниками исповедуемого ими принципа всеядности и отказа творить в каком-то одном жанре. Это привело их к неразборчивостив выборе кандидатур для сотрудничества и к неоднородности выпускаемой музыки. В конце концов, разве будет уважающий себя музыкант писать музыку «на заказ» второсортной актрисе и бывшей порно-звезде вроде Трейси Лордс? Или озвучивать видеоигры, или ролики фильмов типа «Стиратель» с Арнольдом Шварценеггером? Juno Reactor изрядно подмочил себе репутацию подобными работами. У эстетов появился повод плеваться…Но те, кто любили музыку группы до ее появления в кинороликах и видеоиграх, не бросили ее из-за сомнительного использования «реакторовских» творений подростковыми попкорн-индустриями.

Пятый альбом Juno Reactor – Shango (названный в честь нигерийского бога грома) – вышел в 2000 году. Группе опять удалось поразить воображение своих поклонников, равно как и тех, кто слышал их музыку впервые. Альбом был совершенно иным, нежели весь выпущенный до этого материал; более направленным на «мейнстрим», еще больше тяготеющим к стилю «американских горок», характерному для видеоигр и рекламы боевиков. Однако были на нем и настоящие шедевры, среди которых в первую очередь можно отметить Pistolero, в основу которого легла блестящая гитарная партия Стива Стивенса (Steve Stevens) (гитариста Билли Айдола (Billy Idol)). фламенко-гитара, смешанная с психоделическим «разгонами» и сэмплами, - Pistolero был настоящей «бомбой»!

В 2004 году лейбл Metropolis Records выпустил шестой и последний на данный момент альбом Juno Reactor – Labyrinth. Можно сказать только, что группа продолжила двигаться в направлении, заданном Shango, а хорошо это или плохо – предоставим судить слушателям. «Лабиринт» - это сложный коктейль, где есть понемножку всего: рока, этники, транса, классических инструментов, женских вокальных партий, индастриала, джангла…И все это с неповторимым почерком Бена Уоткинса и его соратников. Можно однозначно сказать, что с этим альбомом Juno Reactor окончательно оторвался от психоделическог транс-андеграунда и стал «группой из саундтрека к «Матрице», открытой навстречу любым музыкальным течениям. Но, учитывая зигзагообразную линию развития музыки группы, можно только догадываться, намерена ли она выдерживать подобный стиль и дальше, или через пять лет Juno Reactor будет играть какой-нибудь фриковатый электронный «кантри». Прогнозы в данном случае давать бесполезно…да и зачем это нужно?

Как тебе удается организовать live шоу? Трудно ли адаптировать весь материал для выступления «вживую»?

Б: Это не так сложно. У нас есть отличные барабанщики… Что касается техно-составляющей, то ее бывает трудновато вплести в концерт… Поэтому мы стараемся привлекать как можно больше живых музыкантов. Один из них – потрясающая певица по имени Тэз.

Есть ли материал, который невозможно воспроизвести при помощи «живых» инструментов?

Б: Такого материала очень много. Это связано с определенными звуками… Если ты не можешь их проиграть, то трек не получится.

У тебя есть любимая аппаратура?

Б: Я обожаю сэмплеры, они дают возможность смешивать любые звуки… Мне нравятся девайсы типа Korg DW8000, Waldorf Microwave. Мне нравятся аналоговые синтезаторы. Вообще список очень большой, но это оборудование – мое любимое.

Раньше у тебя было много разных вокалистов. Теперь основная вокалистка одна. Ты доволен этим?

Б: Абсолютно. В идеале мне хотелось бы найти музыканта-вундеркинда, который мог бы создавать весь объем «живой» музыки, который мне нужен.